Полковник семь пядей во лбу и Мор-ученик Смерти

У меня был меч, меч и дальняя дорога. У меня не было любви или чего либо еще, но я пришел. К огромным-огромным воротам и это был не рай и не ад,это была душа. Я не хотел входить, но, изза того что я стоял достаточно долго, любуясь этими самыми воротами, открыли. Парень, открыл и глянул своими огненными глазами. И эти глаза пронзили душу насквозь, я влюбился. Как мальчишка беспамятно, молчаливо, застенчиво. Как ангел в свои сияющие крылья, как грешник в грех.
Его звали Каэр, Каэр Мараденн Лазарь - феникс восстающий. Младший из пьющих.
И я,черт возьми, зашел в гости потому что уж больно грустным Каэр тогда был… И встретил его семью. Та еще кагала, кстати. Девушка и парень - Эрдайна и Дженаданн, парень сразу не глянулся, опасный. Очень, как змеищща. А я хитрость и изворотливость я ненавижу. Девушка тоже, словно пылью покрытая, тусклая, но так на нее смотрел Каэр, что и я симпатией проникся. Пыль ведь можно смахнуть.
И завертелось закрутилось, помню только боль, ошибки, меч в груди, труп Эрдайны, распростертый на мраморной лестнице. Небо, отражающееся в ее пустых но каких то, до жути эстетичных и счастливых глазах.
Я сейчас не могу сформулировать точно и конкретно всех фактов но… Пороюсь в этих рисунках, может найду что то:
Предательство друга. Ангел с белыми крыльями смотрит на меня с таким сочувствующим сочувтвующим видом и что то втирает о милосердии, а я понимаю одно- немилосердно бросать того, ккто нуждается в помощи и стоит у края пропасти только изза того, что ты-светлый, а он-темный.
Собственная измена. Просто тоска по дому заела и я влюбился… А с тех пор закрутилось и я готов бы выгрызть вены из-под кожи. Да глупо все это. Я не жалею.
Даже того, кого люблю не жалею, без меня может и будет ему лучше без меня. Только вот сам я таю, как свеча на солнце и Кир мой тает. Глупый, дурной, придурок.
Я мучаю его,не в силах уйти ,не в силах убить. Пронзал я его своим мечом, но ледяное лезвие истаяло и вытекло из раны. Почему же меня жжет пленка вечного льда на сердце? Быть может, потому, что демон все еще во мне, и я как беременная женщина жду, когда чадо разорвет меня и упьется кровью.
О, поистине, странное зрелище, мужчина, вроде взрослый, с подростком на руках. Подросток не мертв не жив.
И теперь я брожу по дорогам и пытаюсь излечить нас обоих, но люди, когда видят на моих руках язвы кривятся и убегают, я то и двигаюсь, гремя костями, как погремушками, тело дженаданна, черт его подери. Я иду за своей маленькой тележкой, опираюсь на посох, а за спиной шепоток:некромант,коровий мор.
-Ну, не совсем коровий…
Я ненавижу и боюсь болезней,я не такой, я…
Три тысячи голосов слились в одном общем вопле экстаза, перед глазами взорвалась пачка акварели, разведенной водой, медовой акварели.
Меня одолевают призраки,безжалостные, как я сам. Я был магом, хранителем порядка, я был много кем, я остаюсь собой. Но черт возьми как противно щиплет горло от сигаретного дыма и как мешает двойное видение. Левый глаз мой, проколотый шилом, вытек и стал демоническим, правый-карий, глаз Каэра.
Губы мои перекошены одновременным выражением глубокого горя и торжественной радости.
Назови мое имя, и я увяжусь за тобой, тихой тенью крадущейся пантеры отражающейся в капле на листе дикого папоротника.
Молодой человек отложил гелевую ручку и затушил сигарету о ладонь,вдавливая поглубже. А что на деле, дневник? Все, что у меня есть это паспорт с исправленным на немецкое именем,бутылка дорогого портвейна(блевотина) в холодильнике, боль от того, что нельзя курить, а я курю, и пара безрадостных строчек от любимого человека. Любимого, но не любящего.
Есть перекрашенные в белый волосы и шрамы на руках, есть тонкая, давящая боль в груди от почти удавшегося суицида, есть крик, который так и хочет вырваться наружу, есть слезы, лениво катящиеся по щекам.
-Он встал и еле еле дошел до холодильника, открыл морозилку(не замерз,черт возьми еще) и хлебнул из горла ледяного алкоголя.
Ну послушай же ,наконец меня!Он тебя не любит! Ты игрушка!!!
Прижавшись лбом к холодной поверхности холодильника, Дитрих сполз вниз и начал плакать, рыдать, кусая губы…
-Сам изменил, сам хлебай, пей до дна, пей, сука…
-Господи, пошли мне СПИД,раз уж ты так добр, помнишь, как умирали те, за кого я молился? Помнишь? Раз уж ты у нас такой добрый бог, пошли мне хотя бы если не смерть, но боль, боль…
Каждодневную физическую боль, не дающую спать и возвращающую к жизни, глоток морозного воздуха.
Припадок безумия на миг кончился и у парня хватило сил пойти и взять телефон, написать короткое: « Приезжай,я тут один совсем загнусь», отослать на три волшебных номера, достать сигарету, закурить.
Снова упасть на колени и,хватая воздух пальцами, протягивая руку в каком то отчаявшемся жесте,заорать:Каэр!!!
Дитрих Хофстед выдохнул и улыбнулся, поднялся, взглянул в зеркало и порадовался тому, как светятся его глаза.
-Демон вернулся, теперь весь день буду спокоен и сдержан. Буду лгать друзьям, казаться настоящим. Буду ходячим мертвецом.
Слишком поздно что-либо менять