Кровавый лес <---- Река Тиерра <-----

  Конечно, если отбросить тот факт, что пересекать всю территорию Кровавого леса пришлось пешком - именно из-за этого его одежда приняла не самый благопристойный вид, донельзя запачкавшись, - и у него не было ни единой возможности расправить крылья и свободно пролететь над деревьями, нельзя не отметить, что девушка на протяжении всего пути особо не докучала ему. Это было, в некотором роде, неожиданностью, но весьма приятной, ибо он получил прекрасную возможность хоть немного отвлечься от происходящего и как следует обдумать будущее. Привалов они не делали, и хотя он видел, что еще немного, и крусник свалится от усталости в прямом смысле этого слова, он то ли был слишком поглощен своими раздумьями, то ли ему было просто не на руку делать привалы; особенно, если учесть, что лес до сих пор кишел не самыми приятными на вид тварями тьмы, которые, наверняка, только и ждали того, чтобы двое путников остановились. Разумеется, этим, практически, бесплотным порождениям первородного мрака ничто не мешала напасть на двух, на вид беззащитных в таком месте, как Дикие Владения, существ, и разорвать их на месте с целью съесть все, что только от них не останется - он ни один раз, проходя в прошлом эти места, наблюдал подобную картину, созерцая, как быстрые тени набрасываются на человека и убивают под его приглушенный вопль. Нельзя сказать, чтобы зрелище это было особо приятным - столь грубые и жестокие убийства были совершенно не в его вкусе, - но тем не менее это было своего рода предостережением. Предостережениям всем живым существам, пришедших из краев, лежащих по ту сторону пропитанных тьмою земель. Наверное, раньше он мог бы не обращать внимания на одно только существования лесных тварей; он мог с легкостью разделаться с ними, в крайнем случае, если ему захочется - улететь. Но нет, сейчас было не то время и не та ситуация. Сейчас, к его великому неудовольствию, ему приходилось... что ж, можно сказать, путешествовать в компании существа, тайна сути которого была ему абсолютно неизвестно, и следовательно, он не мог взять его под свой полный контроль. Помимо этого, он никогда не рискнул бы показать перед ней свои крылья, как и всю силу, впрочем - ему не хотелось только потому, что их связывает договор, раскрывать все свои карты. Да и сам договор ежеминутно ставил ему палки в колеса: приходилось постоянно, хоть и незаметно, следить за тем, чтобы девушка не была атакована лесными отродьями. Конечно, после увиденного им там, при реке, когда она с легкостью перебила всех упырей, не могло вылететь из его памяти, но своя жизнь была во много раз дороже каких бы то ни было предчувствий. Он понимал, что не стоит полагаться только один случай и при этом ставить на кон все свое существование, но, несмотря на это, Кровавый лес остался позади менее, чем за неделю - времени ушло, конечно, больше, чем он рассчитывал, но гораздо меньше, чем он предполагал вначале. Ельник быстро сменился лиственными деревьями, которые с продолжением пути все редели и редели, а на следующий день перед ними открывалась в своем роде пустошь - еще одна часть пути была преодолена.
  В который раз за то время, что он проходил этим путем, Везельвул отметил, что люди, давным-давно обитавшие в этих краях, могли бы оставить не малое культурное наследие, коли замку, теперь ставшему руинами, не суждено было пасть. Кто именно послужил причиной того, что некогда величественное строение было разрушено, он знал не по наслышке; тогда он, еще будучи молодым демоном, наблюдал с вершины холмов, стоящих практически вплотную к давнему обиталищу людей, как дикие, ни на что не похожие, твари вылетали и мчались из девственных лесов, нападая на отчаянно борющихся защитников крепости. Кровь тогда была повсюду, окрашивая в приятные глазу тона землю, каменные стены и тела убитых, а нескончаемый поток мрака был настолько неудержим, что люди не продержались в своем убежище и часу. Он прекрасно, как будто это было вчера, помнил, как твари разрывали на части женщин, как глотали детей не жуя, как топтали стариков, не успевших спастись. Он помнил, как рушился замок, не в силах противостоять атаке столь могучей силы. Да, это была битва настолько же великая, насколько и бесполезная - лишь избавившись от людей, существа, утолив свою жажду крови, вновь ушли в свои владения, и замок не достался ни роду человеческому, ни созданиям тьмы. Столь бесполезная утрата поначалу веселила его, но уже потом, когда руины облюбовали некоторые не земного происхождения, создания, ему пришлось резко поменять свою точку зрения. Несомненно, с каждым годом в мире становилось все меньше и меньше мест, в которых демон мог бы уединиться совершенно со своими мыслями или замыслами. Хотелось бы верить, что не везде приложат свою руку люди, что останутся на земле места, не тронутые человеческим знанием. Совершенно нельзя сказать, чтобы Везельвул был ценителем тишины, спокойствия и созерцания, но подчас его просто выводила из себя мысль о том, что в стезе разрушения люди часто справляются лучше, чем многие демоны. Возможно, ему стоило бы порадоваться за то, что их "подопечные" не перешли под полный контроль райских отпрысков, но гордыня, засевшая глубоко в его сердце, считала иначе. И сейчас, когда до тех самых руин оставалось совсем немного, всего несколько часов пути, в Зеллусе проснулись не самые приятные воспоминания. В конце концов, все моменты его прошлого рано или поздно выводились к тому, что он когда-то был полноправным жителем Ада. Но нет, сколько можно думать об одном и том же изо дня день, из часа в час? Наверное, причиной тому послужило то, что цель его может быть достигнута в очень и очень скором времени. Подсознательно он понимал, что Д'ероска еще может и не оказать ему поддержку, наоборот, осмеять и напасть, но это была единственная зацепка за долгое время, которую он имел. К тому же, у него была она. Везельвул бросил непринужденный взгляд на Иоланду. Конечно, имел он дело с другим демоном, не принадлежащим к высшему роду, он мог бы просто шантажировать его, прося дать ему ход в Ад в обмен на жизнь девушки, которая была, в данном случае, Д'ероске необходима. Но здесь следовало действовать тоньше. Ему пришлось приложить не мало сил, чтобы сдержаться и не посмотреть на девушку, ибо в глазах его сейчас плясали хищные огоньки безумия. Возможно, ему придется поглотить ее душу целиком, дабы обрести силу и получить возможность противостоять высшему, в чьих силах он не сомневался ни на минуту. Но это он мог сделать лишь тогда, когда срок договора истечет, а тянуть время было совсем не в его интересах. Он явно заблудился "меж трех сосен", и, возможно, именно сейчас можно было бы устроить привал. Тем более, что эта территория Подземелий была в разы меньше заселена агрессивными тварями, и можно было беспокоиться о благополучии своей "подопечной". Только вот где остановится? Обогнув небольшую гряду валунов, высший остановился и огляделся вокруг себя. На деле, он никогда не останавливался надолго в этих краях, так стоит ли говорить о том, что привалов здесь ему никогда не приходилось устраивать. Размышления Везельвула прервал несколько неожиданный, словно разорвавший небо, раскат грома. Глаз демона уловил сверкнувшую в вышине молнию мгновением раньше, чем над окрестностями пронесся громкий звук, и потому он даже не шелохнулся. Но стоило поторопиться - небесные своды уже были затянуты тучами, появившимися словно из ниоткуда, и вот-вот грозил хлынуть ливень. А стоять под дождем было не очень приятно даже для него. Укрытие, поскорее найти укрытие... Быстрым шагом он направился вперед, осматриваясь по сторонам, когда взгляд его упал на еле заметную каменную нишу, скрытую зарослями сухого вереска. Подойдя к ней, он с удовольствием обнаружил, что это малая часть пещерного свода. Переждать здесь непогоду было бы весьма удобно, но осторожность сейчас оказалась весьма кстати; Зеллусу пришлось не один раз обойти вокруг широкого отверстия в скале, проверяя тем самым, не осыпется ли земля. Но нет, плотная каменистая почва явно продержала этот ход ни один век, и обвала можно было не опасаться. Над головой вновь раздался удар грома, и демон, легко хлопнув Иоланду по плечу, произнес:
   - Залезай внутрь, и побыстрее, если тебе не улыбается промокнуть. Судя по всему, дождь обещает быть долгим, и мы задержимся здесь на весь остаток дня, если не больше. Поторопись.
  С этими словами, перед тем предусмотрительно наломав веток вереска для костра, Везельвул, пригнувшись, влез в зияющее отверстие. Однако вопреки его ожиданиям, в полусогнутом состоянии ему пришлось пробыть недолго. Не успел он пройти и метра, как каменный свод пошел вверх, и когда демон смог встать в полный рост, то обнаружил себя в достаточно обширном круглом помещении, пол которого был усыпан песком и твердыми породами. В нескольких местах в земле были заметны небольшие углубления, доверху наполненные водой, которая услужливо капала сверху - благо потолок состоял не из легко рушащихся камней, иначе жидкость рано или поздно сделала свое дело. Где-то вдалеке рваной раной чернело несколько проходов-ответвлений, но он не знал, ведут ли они вверх или, наоборот, вниз. В самой же пещерке царил таинственный, но приятный полумрак, и глаза Зеллуса быстро привыкли к темноте. То же, что он увидел теперь, когда зрение его обострилось с новой силой, не могло не удивить его. В самом дальнем углу их временного убежища стояли в ряд каменные статуи - в том, что это были произведения искусства и в том, что они были сделаны руками живых, демон не сомневался ни минуты. Приблизившись к ним на несколько шагов, он дотронулся до холодной поверхности. Оникс. Причем неплохо обработанный; это было заметно даже при том, что время не пощадило формы трех каменных фигур - они, как выяснилось позже, изображали воинов, которые по формам своим и орнаменту доспехов были смутно знакомы демону. Две из трех статуй сжимали в правых руках копья - у одной из них от копья когда-то откололся наконечник, - а третья была вооружена странной формы ятаганом и щитом, с выгравированным на нем гербом. Герб изображал череду горных хребтов, над которыми, словно осматривая свои владения, висел широко распахнутый глаз. Черты лиц воинов давно стерлись в пыль и теперь они смотрели перед собой пустыми масками. Только сейчас Зеллус заметил, что за спинами воинов, на неровной поверхности стены, вырезана какая-то символика, тоже до боли знакомая его, но не желающая всплывать в памяти. Где же он видел подобное знамя? Отойдя, наконец, от загадочных фигур, Везельвул задумался над тем, где именно разжечь огонь; по крайней мере, удушья можно было не опасаться, ибо дым уходил бы вверх по проходу, через который он вошел. Выбрав самое сухое, по его разумению, место, куда не достигала вода, он, сложив в кучу вереск, легко щелкнув пальцами, разжег огонь. Тени расползлись по углам, и теперь даже Иоланда могла обходить пещеру, не опасаясь наткнуться или удариться о что-нибудь. Еще несколько мгновений осматривая помещение, он словно обратился к самому себе.
   - Ну что ж, весьма неплохо, можно даже сказать - великолепно. По крайней мере, здесь мы не будем чувствовать никаких неудобств... разве что, из тех боковых отверстий не вылезет какая-то очередная напасть, - демон не смог сдержать усмешки, - Интересно, однако, кто здесь жил в далекие времена... Хотелось бы мне вспомнить... ну да ладно! Я вижу, ты устала. Постарайся набраться сил, потому что, как только дождь закончится, я не просижу здесь ни минуты больше.
  Словно в подтверждение его словам, снаружи приглушенно, но ясно в третий раз прогремел гром, а мгновением позже по поверхности их укрытия шумно забарабанили частые капли дождя. И даже отсюда было слышно, как, яростно воя, рвет и мечет ветер. Да, непогода разыгралась не на шутку, и не обещала закончится скоро. Везельвул взглянул на Иоланду и понял, что девушка действительно едва ли не падает с ног от усталости. Лучше уж ей беречь свои силы - кто знает, когда еще будет следующий привал. Сам же он чувствовал, что готов хоть сейчас продолжить путь, и он был уверен, что дело здесь не только в демонической силе. Что же касается крусника... В том, что она действительно устала, не было никаких сомнений, но неужели выносливость членов этого рода так невелика? Или же ему повстречался такой индивидуум? Присев у огня на песок, он неожиданно вспомнил тот день, когда ему пришлось схватиться в битве с Иоландой, и непроизвольно вздрогнул.
  Меньше всего ему хотелось бы окончить свою жизнь в сражении с существом, о котором он толком ничего и не знал. Следовало хорошенько продумать весь план. Может ведь статься и так, что достать душу девушки будет весьма проблематично...

Отредактировано Veselvul (2011-08-14 18:04:39)

Несмотря на то, что все, случившееся за прошедшую неделю, прочно отпечаталось в его памяти, как, собственно, сохранялось в ней все, что могло в будущем принести хоть какую-то пользу, только сейчас у него появилась возможность спокойно все обдумать. Наверное, лучшего места для того, чтобы привести в порядок спутавшийся рой мыслей, нельзя было и придумать. Если не учитывать того, что этот пещерный тоннель был полностью изолирован от внешнего мира со всеми его раздражителями, и того, что гулкая тишина успокаивала, здесь были остатки явно некогда великой цивилизации. Несомненно, если бы только у него была возможность, он спустился в боковые проходы не раздумывая ни секунды, но, как бы это его ни раздражало, сейчас он был связан по рукам и ногам договором с девушкой, причем договором не малой силы. И если бы не выдержка, тренируемая годами, он бы не прекращал обвинять себя в том, что слишком поспешно подписал подобного рода соглашение, что тогда он мог бы найти другой путь к успеху. Однако разум, перекрывая неожиданно обступившие его потоки эмоций, мигом вернул его к реальности; ведь, на самом деле, он не мог сделать ничего поболее того, что было совершено в тот день. Договор был заключен потому, что над его сознанием нависла жуткая, опасная тень другого измерения, и, возможно, если бы тогда он поглотил духовной энергии девушки, сейчас от него осталась бы лишь горка пепла. Но нет, такое наследие за собой он не мог оставить. Умирать пока не входило в его планы, и навряд ли войдет в ближайшем будущем, а потому придется бороться, выкручиваться в сложившейся ситуации так, как он только может. Конечно, загадочные остатки древней архитектуры, до невыносимого знакомые ему, являлись делом весьма и весьма интересным, но нужно быть существом с лягушечьими мозгами, чтобы предпочесть загадкам, которые могут и подождать, вечный Источник и дорогу назад, в Ад. К тому же... Неожиданно всплывшие в голове мысли заставили его задуматься. Два месяца - короткий срок, а время безостановочно убывало, что было не на руку не только ему, но и его спутнице. И если за отведенное ему количество дней он не доберется до Д'ероски, все его планы разрушатся быстрее, чем рушится карточный домик. Да вот только действительно ли этот путь - единственный, и больше нет никакой возможности добиться желаемого? Ему не хотелось верить в это, тем более, что он всегда находил даже из самых сложных ситуаций несколько выходов, для того, чтобы иметь возможность выкрутиться, если придется. И что-то подсказывало ему, что предстоящее ему дело не было исключением из правил. Так что если ему удастся найти хоть какую-то, пусть и малую, зацепку, возможно, не придется следовать лишь самому очевидному из путей. Несмотря на то, что он обещал девушке покончить с ненавистным ей демоном, этот высший был нужен так же и ему. Просто не последовать условиям договора он не мог - в таком случае, смерть настигла бы его моментально. Но создания Преисподней были издревле известны тем, что могли находить лазейку в любом, даже самом могущественном соглашении, и он надеялся, что ему удастся оправдать эти, своего рода, "слухи". К тому же, его гордость его было пусть и самую малость, но задета - если он заключал договор со смертным, то обычно выходило так, что он использовал беднягу, а не тот - его. Сейчас же все казалось перемешалось, спуталось настолько, что демон при всем желании не мог понять, кто кем руководит и управляет. Крусник, казалось, принадлежала к числу простушек, почти все эмоции моментально проскальзывали на ее лице, но он, привыкший смотреть за грань, понимал, что это может быть умелая маска. Да, это было очень маловероятно, так как высший ощущал даже волны чувств, пусть и слабых, исходящих от девушки. Но и он не самый искусный лицедей этого мира - к тому же, он не знал всех особенностей этой расы, а незнание только мешало ему в достижении цели. Однако что-то подсказывало ему, что именно сегодня, наконец, удастся узнать больше того, что ему было известно.
  Везельвул извлек из одной из сум, которые ему приходилось все это время носить у себя за плечами, мешочек, в котором лежали купленные еще тогда, в городе, фрукты. Положив его возле костра, дабы девушка могла поесть, он вновь устремил взгляд на три неподвижные фигуры, стоящие у противоположной стены. Странно, конечно, но у демона создавалось ощущение, что безликие воины наблюдают за ним, сверля его невидимым взором. Глаза его вновь остановились на гербе, изображенном на щите, который держала одна из статуй; три горных вершины и распахнутое око, висящее над ними. Почему он не может вспомнить, если прекрасно осознает, что уже видел нечто подобное раньше? Раньше, если он понимал, что что-то уже где-то встречалось ему, то моментально вспоминал. Да, память действительно стала подводить его все чаще и чаще... Неужто стареет? Зеллус усмехнулся собственной шутке, но в следующий миг лицо его вновь приобрело бесстрастное выражение. Или же все из-за того, что он так долго не был в Аду? Раньше, еще когда он жил там, ему мало приходилось задумываться о самой сути Преисподней. Все, что он о ней знал, было известно ему из практики или книг, которые всегда были в его полном распоряжении, но, если честно, никто не ведал о том, что точно представляет из себя это место, куда рано или поздно отправляются души всех грешников. Никто, кроме самого Люцифера. Но разве спросишь Повелителя Хаоса о том, что он сам решил скрывать под вечной маской незнания. Да, в ту пору он был доволен и таким положением, да и кто в здравом уме посмеет осуждать самого Мефистофеля? Но сейчас, когда даже память стала его подводить, и подводить не слабо, ему хотелось знать больше положенного. Только каким образом он достигнет нужных знаний? Без силы перемещения, когда-то запечатанной в амулет, а теперь еще и похищенной, ход в Царство теней для него был закрыт. Так что, скорее всего, придется и эту загадку отложить до лучших времен... Ох, столько незавершенных, важных и интересных дел: а все потому, что он однажды решил испробовать вкус души одной незнакомки... Хотя, нет уж пользы в том, чтобы проклинать то, что даже в настоящем нет возможности исправить. Сейчас ему придется приложить все свои усилия для того, чтобы выпутаться из связывающих его веревок судьбы, а ввиду того, что он получил кратковременный перерыв, его шансы несколько увеличатся. Пламя костра бросало неистово пляшущие блики на скользкие стены пещеры и на угол, в котором замерли в неподвижном безмолвии три статуи. Дождь безумно и дико стучал по крыше их убежища, словно в бессильной ярости стремясь дотянуться. Демон невольно дотронулся до метки, "охватывающей" его шею подобно удавке. Интересно, когда древняя сила, хранительница этого договора, проявит первые признаки?.. Хотелось надеяться, что Иоланда не наделает глупостей и, пусть даже ненароком, не преступит условия соглашения... Хотя, каким же малым умом нужно обладать, чтобы случайно умертвить самого себя? Нет, даже если учесть то, что девушка была относительно простодушна, на такое не способна даже она. И все равно Везельвула не покидало чувство, что ему придется до поры, до времени приглядывать за ней; как же забавно это звучало - "приглядывать". Он взглянул на девушку и слабо, еле заметно, улыбнулся. Да, та действительно устала - и, судя по всему, даже не пыталась этого скрыть, хотя на ее месте высший приложил бы все усилия, чтобы не показывать свои слабости перед тем, кто может являться врагом. Наверное, стоит уже привыкнуть к неосмотрительности этой барышни. Интересно было бы посмотреть на нее, не скованную двумя демоническими печатями: если обратить внимание на ее невероятную силу, то имеет смысл предположить, что и выносливостью она на деле отличается немалой. По крайней мере, хотелось надеяться, что это так. И тот, кто не видел ее способности во всем их великолепии, вряд ли поверил в то, что такое слабое на вид существо, все в пыли и мелких царапинах, может ими обладать. Крусник уже расстелила на песке свою лежанку и, сев на нее, явно испытала огромное облегчение. Некоторое время пребывая сознанием в каких-то из своих мыслей, она, наконец, обратилась к демону. Ее замечание по поводу того, что прошлое должно остаться в прошлом, он пропустил мимо ушей - прошлое для него всегда было, есть и будет хранилищем знаний, которое подчас поможет в сто раз лучше любого клинка. Но вот то, о чем заговорила Иоланда дальше, отвлекло его от собственных размышлений.
   - Что ж, ну, хоть что-то в происходящем она смыслит... Да и, кажется, я узнал кое-что интересное, - подумал демон, выслушав девушку. То, что Д'ероска обладал артефактом, обладающим силой иллюзий, он подозревал уже давно, но доказательства отсутствовали, и он не мог ничем подтвердить свои догадки. Теперь же он окончательно убедился в том, что загадочному демону принадлежит один из редчайших артефактов, не единичный, но все же редкий. Интересно было другое - выходило, что обладатель сей чудесной вещицы либо мог создавать иллюзии на больших расстояниях, что было очень опасно, либо он весьма умело замаскировал свою ауру и следует за ними по пятам; но это было весьма маловероятно, и Везельвул отставил эту мысль на второй план. На деле, он ничего толком не ведал о свойствах этого артефакта, зная о нем лишь в общих чертах, и новая информация заставила его крепко призадуматься. Выходит, мираж может быть настолько плотным и осязаемым, что его не отличишь от действительности?.. Конечно, если захотеть, можно развеять любой мираж, но для этого требуется выпустить в иллюзию немалое количество сил, и если устраивать "проверку" каждому живому существу, которое они повстречают, это может грозить скорым истощением. Зеллус радовался новым знаниям, как ребенок, который впервые в жизни увидел снег, а вот девушка, кажется, была совсем недовольна сложившейся ситуацией. Вопрос ее звучал прямо, и вилять, пытаясь отнекаться, явно не было смысла... Но он и не собирался этого делать. Если ей так хочется, пусть же получит свою правду. Достав из мешка одно яблоко, зеленое, зрелое, он, повертев его в руке, обратился к круснику.
   - Да, я вижу, ты хочешь действий. Побыстрее добраться до Д'ероски, пока он вновь не обрел контроль над твоим сознанием. Поверь, мне самому не особо улыбается вновь сражаться с тобой - зря утраченное время лишь поставит нам палку в колеса. Но, для начала, позволь мне отметить одну деталь, которая уже достаточно долгое время путает мысли и не дает собраться - лицо демона исказила натянутая дружелюбная улыбка, при свете пламени блеснули острые зубы, - почему ты столь много скрываешь от меня? Информация течет сквозь мои пальцы, в то время, как ты обладаешь ей в полной мере. Не знаю, что за связь у тебя с прошлым и этими знаниями, но сейчас на кон поставлено все. И я уверен, что то, что ты могла бы мне рассказать, помогло бы нанести ненавистному тебе высшему удар. Мы не сможем вечно убегать от принятия решений, и если удача сама не прыгнет к нам в руки, Д'ероска загонит нас в угол. Но я ничего не знаю, кроме того, что ты посчитала нужным сообщить мне. Так что же прикажешь делать? Скажи.
  Он и сам не понял, как решился идти ва-банк. Наверное, он уже давненько предполагал, что настала пора сорвать куш, но что-то удерживало его от этого. Сейчас же, как будто подсознательно, он понял, что пора действовать, иначе будет слишком, слишком поздно. Но он опасался, что Иоланда еще больше замкнется в себе после такого начала разговора, и потому подобрал самые действенные, по его мнению, фразы. Лишь бы только рыбка не сорвалась с удочки... Второй раз ее будет уже невозможно поймать. Путь их сокращался день ото дня, это так, но чем ближе они подходили к убежищу демона, где он предположительно скрывался, тем сильнее Везельвул ощущал дух опасности, сгущающийся над ними. Нужно было что-то предпринимать и как можно скорее. На то, чтобы продолжать тянуть время, у них просто не было времени. У него не было времени. Огонь выхватывал из темноты загадочные тени, и Зеллус чувствовал, что они двигаются в такт какому-то ритму... Но что это был за ритм, узнать было невозможно.

Бывает так, что хочется знать больше, гораздо больше допустимого, но бывает и так, что ты становишься окружен со всех сторон событиями, обстоятельствами, людьми, которые, словно нарочно, мешают этому. Сразу так и хочется устранить все возможные помехи и приоткрыть завесу тайны как можно скорее, настолько быстро, чтобы никто больше не успел встать у тебя на пути - и впитывать, впитывать информацию, одну из основ, на которых крутится все положение мира. Сведения всегда окружали его, именно благодаря им он существовал на правах высшего, именно благодаря им он достиг высот, которые другие достигали кровью: своей и чужой. Если он понимал человека, знал о нем все, он мог управлять им; если против него строился заговор, только знания позволяли ему раскрыть его прежде, чем могло бы произойти неиправное; когда он стоял напротив противника, лицом к его лицу, только знания могли помочь ему одержать победу, не прилагая больших усилий. Но кто посмеет упрекнуть его в том, что он всегда стремился знать все? Он был любопытен, да, но ни одно существо на свете не могло утверждать, что обладание знаниями когда-нибудь шло ему во вред. Наоборот, все ясно видели, как терпели поражение его недруги  и процветали его владения благодаря одному источнику, который никогда не подведет - информации. С молодости, нет, с детства, если такое понятие только существовало бы в демоническом мире, он привык во всем полагаться на знания. Да, он был одним из тех, кому посчастливилось родиться в высших слоях общества, но там, в Аду, именно те, у кого положение лучше, всегда становились наиболее лакомой мишенью для низших. На первый взгляд, это была довольно-таки странная закономерность, но это была правда - низший демон либо умирал без боя, либо с боем. Наверное, пасть от руки господина более почетно, чем сгнить, согнувшись под розгами надсмотрщика. И он знал это. Он изучал это. Ему было ведомо многое из того, на что другие высшие просто-напросто закрывали глаза, полагая, что игра не стоит свеч. Именно поэтому он был победителем, лучшим из лучших, так он предполагал, и это была воистину великая честь. Тогда у него было все, что только может пожелать демоническое сознание, но приятнее всего было наблюдать, как перекашиваются от зависти и немого бессилия лица других, окружающих его, и один вид этого доставлял ему блаженное удовольствие. Наверное, при большом желании, он мог попросить аудиенции у одного из архангелов : статус, деньги, власть - все это было у него и не имело значение, потому что было вещами настолько же обыденными, как, к примеру, карманы на костюмах. Но разве тогда он, возгордившийся до невозможного и предположивший, что ему может быть доступно абсолютно все, мог представить себе, что к нему применят наказание такого рода! О подробностях и причине подобного отношения к нему Господина было совершенно неприятно вспоминать, но все, что от него требовалось сейчас, так это не забывать - он вернется туда. И поможет ему в этом ни что иное, как знание. Оно не имело возможности предать его, так же как его нельзя было подкупить или уничтожить. Оно всегда неотступно следует за ним, и взять все, чего он желает, в свои руки, ему поможет именно оно - и ни что другое. Больше не на кого было рассчитывать, - да что там, ему не ведомо было это слово в человеческом понимании! - ибо что демоны, что ангелы, что смертные - они все в конечном итоге, несмотря на большую разность в целях, пытаются уничтожить друг друга. А почему не было известно даже ему. И это, пожалуй, была единственная вещь, о которой он не стремился ничего знать.
  Но, как это ни прискорбно, мало кто понимал всю пользу окружавшей мир, составлявшей мир, информации. Даже среди демонов не часто можно было встретить того, кто понимал бы в этом деле поболее того, что ему приходилось знать, дабы вертеться в обществе. И если большую часть разумных существ, живущих как на, как под и как над поверхностью земли любопытство губило, выводя к тайнам совершенно запретным и не совместимым с существованием, то ему всегда удавалось "вылезать сухим из воды". Конечно, бывали тяжелые ситуации, настолько тяжелые, что любой другой склонил бы голову перед ними, но он продолжал идти вперед в своем стремлении познать больше. Нет, он отнюдь не был одержим жаждой обретения знаний, и фанатизм являлся для него вещью, придуманной глупцами для тех же глупцов; но он был демоном как по рождению, так и по своей сути, и извлекать выгоду из всего, что только возможно, было его призванием - как было призванием и у многих других. Одни довольствовались чужими смертями, другие - душами смертных, третьи - общением с полезными людьми. А для него барыш состоял в знании. И он мастерски умел пользоваться всеми его преимуществами, настолько, что вызывал черное восхищение даже у тех, кто стоял в Преисподней выше его по рангу. Он манипулировал всеми и вся, располагая лишь крошечными частицами познаний. Казалось, каждому было впору действовать так же, как действует он, и твердым шагом идти по его стопам - к несомненной победе. Однако, к сожалению, его наука не находила ответа, что делало его еще более ценным игроком на шахматной доске, в которой ему выпала роль руководить пешками. Разумеется, отсутствие конкурентов не могло не радовать его - зачем, в таком случае, упоминать о том, что он испытывал, когда стал приближенным одного из верховных архидемонов, тех, кто находился ближе всего Люциферу. Конечно, внутри него не могло не поселиться, в некотором роде, огорчение за то, что дураки оставались дураками, не желая постигать истину. И больше он никогда не пытался втолковать ни демонам, ни, тем более, смертным существам, что они теряют, отказываясь от такого знания, как источник информации. Конечно, любопытство никогда не брало вверх над холодным рассудком, но он всегда находил хотя бы немного времени на то, чтобы уделить его еще неизвестному. Знать все о каждом - вот была одна из его целей, за которой он подсознательно гнался вперед; и пока что, какое бы сопротивление ему не было оказано, никто и ничто не могло долго противостоять ему. Тайное всегда становилось явью.
  И теперь все было примерно так же - только стена не желала рушиться, словно оберегая за собой что-то настолько ценное и святое, что не дано было увидеть ему, демону: но от этого его аппетиты разгорались еще сильней, и Везельвул желал узнать, что же на самом деле скрывает девушка, готов был пойти на любые уловки и ухищрения. Будь сейчас другая ситуация, когда не надо было бы так спешить в надежде успеть и не опоздать, он бы как следует развлекся и поиграл бы с крусником, этим загадочным существом - но нет. Ни в коем случае нельзя было сейчас медлить, ибо, как выражаются смертные, "промедление смерти подобно"; и он осознавал это, чувствовал каждой клеточкой своего тела, но как бы ему не хотелось иметь возможность потянуть время, хоть бы еще немного, разум подсказывал, что это было абсолютно невозможно. Как невозможно было и разорвать контракт, тем самым избавившись от крепко сдерживающих его оков - а сейчас ему хотелось этого больше всего на свете. Но даже демоны были бессильны перед столь мощными, древними обрядами, и приходилось выкручиваться, что пока демону не особо удавалось. Как послушник желает к Господу, ну а доступ у него лишь к настоятелю, так и он умолял о доступе, без посредников, к настоящему. Ему хотелось узнать то, что так усердно пыталась скрыть от него Иоланда, так как она сама представляла из себя существо-загадку: а тайны такого существа, крусника, наверняка не менее приятными на вкус, чем ее обладатель. Но чем дальше он увязал в этом деле, тем больше что-то предостерегающе стучало ему из подсознания, взывая к благоразумию и умоляю отказаться от этой затеи. Он и сам начал осознавать, что впервые зашел туда, куда заходить не следовало бы, однако, и оставить все так, незаконченным, он не мог. Неожиданно он задумался о том, что ему, возможно, уже никогда не будет суждено попасть в Ад, услышать демонический хохот и вопли истязаемых грешников, и от этого его стремление вытянуть из Иоланды все возможное лишь возросло: ведь если он зайдет так далеко, что уже не будет возможности вернуться назад, цели, к которой он сейчас стремился изо всех сил, уже не будет. А так он сумеет достичь хотя бы чего-то. Ему просто нужно было преодолеть то, что разделяло их обоих все это время - но следовало для начала выяснить, что же это было, дабы в будущем дергать лишь нужные ниточки. Он понимал, что столь резкое обращение может прийтись не по нраву девушке и был готов к чему угодно: к зловещему молчанию, к слезам, даже к потоку бранной речи. Везельвул даже как-то рефлекторно поджался, подобно кошке перед прыжком, и полагал, что теперь готов к любому виду неудач. Однако он никак не ожидал от Иоланды рукоприкладства.
  До неприятного резко и грубо она схватила его за ворот костюма, и когда та с силой дернула его вверх, на себя, у демона, признаться, немного захватило дух от такого - даже зеленый плод выпал из его рук и упал в огонь, который, получив новое топливо, вспыхнул с новой силой. Не давая ему ни единого шанса опомниться и что-либо предпринять, девушка приблизила его лицо к своему, и начала говорить то, что, по-видимому, уже давным-давно кипело и переполняло ее изнутри. Для начала, это было весьма и весьма неожиданно, а потому первые несколько мгновений он просто смотрел на нее, слушая и думая только об одном - он недооценил ее. Первые слова, слетевшие с губ крусника, его сознание отбило, подобно тому, как стальной щит отбивает летящие в него на полном ходу, листья: если подумать, при должной внимательности он мог бы предугадать, что она попытается поставить его на место. Он собирался было прервать явно не собирающийся прерываться, поток слов... Когда неожиданно девушка обмолвилась о том, что он никогда не сможет понять какого это - находится под властью печати.
  В то же мгновение Везельвул полностью изменился в лице. Изумленно-веселые искорки, до этого плясавшие в его глазах, и легкая, снисходительная улыбка исчезли с его лица. На него, тем же мигом, как будто надели непроницаемую, холодную маску, которую при всем желании не удастся снять ни одному смертному. Уголки губ поползли вниз, а огонь, вплоть до этого момента теплыми бликами отражавшийся в его глазах, пропал, уступив место двум непроницаемым омутам мрака. Демону стоило немалых усилий, чтобы не позволить ногтям впиться в ладони. Сейчас на девушку, казалось, смотрела абсолютно другая личность, и тот, кто хоть немного разбирается в эмоциях других, мог бы заявить, что это существо на своем веку совершило множество хладнокровных убийств, что оно с презрением смотрело на чужие страдания, и нет такой силы, которая бы смогла остановить его сейчас.
   - Она глупа. Она говорит о боли, хотя на самом деле не знает всех ее граней. Ее печать... Ведь по сути она - ничто, пустой мазок на картине, по сравнению с той печатью, которую мне когда-то пришлось испытать на собственном теле и сознании. Она не ведает настоящего бессилия, то накатывающего, то отступающего безумия, видений, атакующих твое сознание денно и нощно. Не понимает, какого это - быть запечатанным в по-настоящему сильную печать, - демон крепко стиснул зубы. - как бы мне сейчас хотелось покончить с существованием столь бесполезного существа.
  Вся его выдержка, все наигранное добродушие, весь этот, как ему сейчас казалось, ненужный хлам - исчез, испарился, оставь на месте "чудовище", как выразился бы любой человек. Иоланда, по-видимому, не замечая наступившей с Зеллусом перемены, продолжала осыпать его, мягко говоря, "упреками", но если раньше он мог бы просто пропустить их мимо ушей, вылавливая лишь самую необходимую информацию, то сейчас холодная ярость, затаившаяся где-то в глубине его разума, нарастала с каждым сказанным девушкой, словом. Она говорила и говорила, по начала тряся Везельвула за ворот, а потом просто крепко удерживая его и не сводя глаз с демона, продолжала "браниться". Она говорила что-то о том, что на самом деле ее силы весьма опасны, о том, что она на самом деле рассказала ему все, как есть, но теперь он слушал ее вполуха, а точнее говоря - совсем не слушал. А она все выплескивала из себя давно накопившуюся усталость, но теперь ему было плевать на психологию и все ее особенности. Последняя нить терпения оборвалась, когда Иоланда в ярости спросила его, не находится ли он в сговоре с Д'ероской.
  По стенам пещеры, до этого сотрясаемых словами крусника, теперь пронесся не самый громкий на общем фоне, но какой-то тяжелый гул, как от хлопка.
  Удар пришелся по левой щеке. После высший убеждал себя в том, что сделал это подсознательно, но при этом понимал, что осознанно выпустил на волю часть своей демонической сущности. Пощечина была сильной. Очень сильной. В нее Зеллус вложил весь свой гнев, всю ярость, и теперь на лице девушки алело ярко-красное пятно. Еще несколько мгновений он не сводил с Иоланды взгляда, словно пытаясь просверлить ее насквозь, а потом резко освободил ворот своей рубахи от ее рук, совершенно не волнуясь о том, было ли ей при этом больно или нет. Именно так следует обращаться с ними. Со всеми ними. Пусть она будет хоть трижды оружие против демонического рода, она - плебей, смертная, глупая и ничего не понимающая в высших силах. Он только напрасно вел всю эту игру - он унизился, и ради чего? Ради этого? Но больше подобного не повториться. Время игр и забав закончилось, пламя свечи Любопытства угасло на долгий, неопределенно долгий срок; настало время посмотреть на все происходящее в ясном свете. Когда же пелена ярости большей частью спала с его глаз, он, несколькими движениями оправив помятый костюм, обратился к Иоланде. Но теперь в его голосе не было приятных ноток. Настало время вернуться к реальности, крошка.
   - Я достану артефакт: книгу и перо. Я убью Д'ероску. Стоило давным-давно напомнить себе, что следует придерживаться деловых отношений - таких, каких придерживаются люди.
  С этими словами он достал из сумы новое яблоко и, впившись в него зубами, отошел к проходу, ведущему наружу. Звук падающих с небес капель немного успокаивал его разбушевавшийся рассудок. Хотя нет... сейчас мысли его были в полном порядке, а разум холоден, как январский лед. Почему, почему он позволил себе такие отношения с ней? Игра? Да, просто игра. Ведь в жизни не бывает так, чтобы демон испытывал дружеские симпатии. От одной только этой мысли он покрывался холодным потом. Он - демон, и ему не стоит забываться. Закон и порядок. Вот, чего стоит ему придерживаться. Если он хочет выжить...
  Но безумные мысли о хотя бы малом намеке на теплые отношения в его жизни, с кем бы то ни было, улетучились так же быстро, как и появились. Везельвул прислушивался к шуму непогоды и думал о том, какой тропой им... нет. Ему. Ему пойти дальше.

Отредактировано Veselvul (2011-08-16 23:26:54)

Он, наверное, и впрямь слишком увлекся происходящим - увлекся настолько, что позволил себе много недопустимого, и его, казалось бы, мастерский ход на доске все равно приближал суть к мату. Ему, скорее всего, показалось, что он полностью контролирует ситуацию, что может позволить себе практически все, что захочет, и при этом не сойти с заранее продуманного пути - о, как же он ошибался! У него всегда была сила, всегда была власть, над всем, чем ему хотелось, и эта власть всегда давала ему неограниченные полномочия. Он любил играть со своими жертвами, любил изучать их характер и повадки, точно так же, как люди порой изучают попавших к ним в руки диковинных зверей. В конечном итоге, мастерство его было отточено настолько, что сущности смертных казались ему схожими друг с другом, подчас, как две капли воды; и от этого становилось скучно. Если ему в руки попадал какой-то ранее невиданный, хоть в чем-то отличающийся от других, экземпляр, он избирал его своей целью, грубо говоря, обрабатывал, вертя в руках как диковинное создание... и потом отправлялся на поиски новых ощущений. О, и как забавно было наблюдать, что те самые подопытные кролики, у которых когда-то был шанс встать на путь Рая, мучаются в Аду, крича и вопя от боли, и проклиная его самого всеми проклятиями, которые только может измыслить человеческое сознание. Ему нравился этот процесс "порабощения", и он на протяжении всего времени, проведенного в компании того или иного бедняги, испытывал жгучее, болезненное удовольствие. У него, казалось, всегда было полно времени на то, чтобы удовлетворится происходящим по полной мере. Как только ему довелось встретиться с этим существом, он подумал, что их знакомство не будет отличаться от всех предыдущих - как-никак, ему всегда удавалось великолепно отыгрывать выбранную им самим роль. За столько лет впервые нашлось что-то, способное заинтересовать его и расшевелить уже долгое время дремлющий разум. И, казалось, у него было все: удовольствие от игры с этой девицей, невообразимо огромный источник силы и путь назад в Ад. Конечно, на пути не обходилось и без преград, но по сравнению со свалившейся на него удачей, они были настолько несущественны, что он даже не зацикливался на них, считая мелочами. И столько невероятного везения свалилось на него в столь невероятно короткий срок, что предстоящая, наверняка, опасная задача теперь не представлялась ему чем-то сложным, как в самом начале знакомства его с крусником. Крусник... Раньше от этого названия веяло легким ароматом новых загадок и скрытой информации, и он гнался за ним, ухватывая все новые и новые частицы познаний. Но теперь мнение его переменилось. События потекли совсем не в том русле, в котором он рассчитывал их увидеть, и все, чего он такими усилиями добивался раньше, сейчас было погублено одним маленьким, неверным решением... Но неверным ли на самом деле? В голове его пронеслось все, что случилось минутами раньше, и он крепко стиснул яблоко, лежавшее в его руке - настолько сильно, что из него потек полупрозрачный сок. Нет, ошибки начал совершать много, много раньше... И теперь расплачивался за это! В этот раз игры зашли слишком далеко, и обернулись не самыми благоприятными последствиями... Хотя... Он откусил от яблока большой кусок и составляющая его жидкость потекла по его подбордку; в другое время он постарался бы быть более аккуратным, но сейчас его занимали мысли более серьезные, чем внешняя опрятность. Если подумать, то раньше его голова не могла переработать всю информацию за раз, содержимое ее путалось, образуя клубки, которые иногда было не так-то легко распутать: сейчас же в его сознании царил холодный порядок, точно такой же, как тогда, когда он еще жил в Аду и помнил, что значит - быть демоном. Всего неделю тому назад, когда он встретился с Иоландой, ему все время мешало, хотя он этого не замечал, врожденное любопытство. Тогда ему хотелось знать абсолютно все, до мельчайших деталей, и он выискивал эти самые детали, забывая о самом главном - своей цели. Сейчас же он был полностью посвящен тому, ради чего все и было затеяно, и, казалось, ничто не могло выбить его из колеи. Он слишком много времени тратил на эту девушку, простой Источник, с которым следует не разговаривать, а использовать. Именно поэтому, в чем он был весьма уверен, этот ряд его оплошностей, которые он поначалу считал верным путем, привели к такому исходу - но именно этот исход помог ему понять суть происходящего и избавиться от наваждения, преследовавшего его. Теперь все было расставлено по своим местам, и он впервые за долгое время почувствовал полное удовлетворение - да, правда была не самой легкой, но именно она могла быть подспорьем в том нелегком пути, который он избрал.
  Да, раньше он думал, что понес наказание незаслужено, что это проделки кого-то из тех личностей, буквально мечтающих занять его место и прибрать к лапам власть. В ту пору, когда его способность к перемещению в недра Преисподней была запечатана, он считал себя демоном, никогда не отступающим от правил; он даже самую малость не был похож на тех слабаков, демонов, которым по вкусу больше пришлись учения светлой стороны, и которые сбежали на землю, чтобы помогать людям и все в таком же духе. Тем более, они становились потенциальными смертниками с той самой минуты, когда решали отказаться от правил мрака, преступить законы Господина и противостоять силе зачарованного Кадата. Он всегда относился к таким существам с презрением и с удовольствием способствовал их тотальному уничтожению. И то, как с ним обошлись, он считал более чем несправедливым и не собирался мириться с этим. С тех самых пор, как проклятый джин, мастерски умудрявшийся избегать встреч с ним, украл амулет, в котором была запечатана его сила, он проклинал Высшую Власть, "благодаря" усилиям которой ему грозило навсегда остаться здесь, в мире смертных. Но сейчас... Сейчас все было совсем по-другому. Демон взглянул на произошедшее с обратной стороны медали, и понял, что не зря понес столь суровое наказание. Действительно, он был недостоин находится столь близко к трону Люцифера и при этом не понять его прозорливости. Ведь все, что сейчас происходило с ним, все это - последствия его слабости. Да, события минувшей недели воистину были недостойны его, демона, существа по сути холодного и испытывающего теплые чувства лишь к собственной выгоде. А все, произошедшее за последние краткие полчаса, только открыло ему глаза на это. Действительно, эмоциям подчиняются только низшие демоны, а он, приближенный едва ли не самого Люцера, не имел права давать им волю - ибо его, с первого взгляда, безобидные порывы характера рано или поздно дали бы брешь в иерархической структуре Преисподней; и, разумеется, Господину это было совершенно не нужно. Из этого следует, что во всем произошедшем виноват он, и только он сам. Теперь он понимал это с такой неприглядной ясностью, что самому становилось тошно от того, чем он успел стать за эти годы. Но... Зато теперь он понял это - и это был первый, верный шаг к победе, которую ему предстояло одержать. На этот раз он все сделает правильно. Времени у него немного, это так, но высшим он звался не только потому, что принадлежал к касте высших. Ему удастся во что бы то ни стало исправить ошибки прошлого, он заберет у Д'ероски его способность к перемещению - надо лишь постараться и вспомнить, что он представляет из себя на самом деле; Везельвул не собирался отказываться от того предчувствия, что ему знаком этот демон. Он заслужит прощение, и снова займет свое место подле Мефистофеля - для этого он пойдет на все, что угодно, и даже это странное существо, его спутница, не сможет помешать ему. Ему удастся пережить даже то, что теперь они связаны договором, от нарушения которого или смерти одной из сторон, зависит, как долго он сможет продержаться в этом мире. Умерев, он, конечно, попадет в Ад, но не самым приятным из путей. Зеллус желал лучшего. И он лучшего добьется.
  Эта девица... Иоланда, она была чем-то вроде помехи в его мыслях, в его действиях, однако, теперь этому настанет верный конец. Для игр теперь нет не только времени, но и причин, так что демон даже не шелохнулся, когда по пещере прокатился истеричный хохот; крусник явно не ожидала такого от того, кто совсем недавно был столь приветлив и дружелюбен с ней, как архангел его дери, какой-то щенок. И то, что девушка познакомилась с его истинной сущностью, радовало Везельвула - теперь она не посмеет думать о нем все, что ей заблагорассудится, доверчиво закрывая глаза на его сущность; он был демоном от кончиков крыльев до пят, и он не позволит кому-то думать иначе. Никому больше не позволит. Только сейчас он осознал, как разительно отличалось его обычное лицедейство от того, которое он использовал для того, чтобы сломить барьер недоверчивости девушки. Да, он провел в компании с ней не так уж много времени, но за это время его способ подхода к смертным разительно изменился. Он не ведал, что так способствовало этому неприятному и абсолютно бесполезному изменению, но теперь его неприязнь... нет, презрение к Иоланде только возросло. Начиная с этого момента ему придется иметь с ней как можно меньше дел - ведь стоит ему продолжить в том же духе, и возможности испросить прощения у Высшей Власти в Аду у него уже не будет. Его главной задачей было следить, чтобы та не померла, но, если учесть, какие у нее были способности, с лихвой компенсирующие полное отсутствие навыков выживания, она вряд ли будет в этом нуждаться последние остатки двух месяцев. Смеху, как и предполагалось, не было суждено долго плясать среди теней пещеры, и в тот момент, когда демон уже бросил огрызок фрукта через плечо, в огонь, крусник стремительным шагом приблизилась к нему и, встав прямо у него перед лицом, встретилась своими глазами с его. Он не ведал, что именно она хотела выказать этим: такое же презрение или вызвать у него чувство стыда, что было маловероятно... Иоланда говорила, не сводя на него полного ненависти взгляда, и из ее облика, жестов, даже из слов следовало, что она, наконец-то, начала отчасти воспринимать его всерьез. И даже то, что она наугад ткнула его в, как ей казалось, "больное место", демона ничуть не волновало - сейчас ничто не могло испортить его хорошего настроения. Как он и думал, поток слов вскоре иссяк, из девушки, казалось, разом высосали все силы. Крусник решила вновь напомнить ему о том, из-за чего, собственно, была вся затея, она пыталась говорить серьезно, но усталость и растерянность текли из нее ручьями, что нельзя было скрыть от высшего. Когда Иоланда закончила говорить, демон несколько минут стоял молча, спиной к костру, лицом к существу, о котором он желал бы не знать. Затем он, словно бросая слова в лицо девушке, ответил ей - они были пропитаны холодом и тьмой, из которой он и состоял.
   - Я так же рассчитываю, что договор не будет нарушен ни одной из сторон. И я хочу, чтобы и ты понимала - за сохранностью своей жизни стоит следить самостоятельно. Просто будем помнить это и следовать условиям нашего соглашения... Это все, что нужно для того, чтобы мы оба получили желаемое.
  Больше он не проронил ни слова и, под конец бросив на Иоланду пристальный взгляд темно-карих глаз, отошел к трем древним статуям. Дотронувшись до лица одного из воинов, он улыбнулся. Но улыбка эта теперь казалась хищным оскалом по сравнению с теми, которые появлялись на его лице раньше. Было очевидно, что теперь он предлагает спутнице только одно - лечь и постараться отдохнуть до утра. Дождь монотонно барабанил по поверхности земли над их головами, взывая к мыслям, у которых не было названия...

***

  Везельвул не спал всю ночь, раздумывая о чем-то, совершенно отличным от того, что занимало его голову раньше. Как он и думал, дождь прекратился примерно к тому времени, когда только-только просыпались ото сна жители этих окрестностей: в основном, это были мелкие млекопитающие и ранние птахи. Стоило только лучам солнца, ярким, но греющим, осветить вход в их убежище, как высший тут же потушил горевшее все это время, пламя и стал собирать мешки с провизией и другими нужными для похода материалами. Он не удосужился разбудить спящего крусника, так как достаточно было одного шума от его сборов, чтобы она проснулась. Напоследок еще раз дотронувшись до эмблемы на знамени стоящей меж двух других, статуи он, пригнувшись, пролез через выход, наружу из пещеры. После полумрака подземного царства глаза не сразу привыкли к белому, утреннему свету, но уже через несколько мгновений он направился дальше, туда, где лежала дорога в Меридиан. Впереди остались только руины, одно из не самых благоприятных для путников мест, и с опасной частью земель Диких Владений будет покончено. Везельвул ни разу не обернулся, дабы удостовериться в том, что девица идет следом за ним, как он всегда делал раньше - было гораздо удобней просто "нащупать" присутствие ее ауры рядом. Он прошел уже несколько метров, когда в памяти его всплыло знакомое название. "Хребты Безумия" - вот как назывался тот культ, о котором ему довелось как-то читать. То были воины, славившиеся тем, что с легкостью впадали в состояние берсерка и могли принести в жертву богам кого угодно, от рабочего до их вождя. Значило ли это, что впереди его ждала опасность?
  Но нет, хватит полагаться на причуды судьбы - пора начать творить ее собственными руками. И снова он мысленно повторил, что несогласные в итоге склоняться перед ним, а непокорные встретят свою судьбу на острие его клинка.
  В конце концов, ведь так всегда поступают демоны.

-----> Руины